Оно лучше всего отражает пронзительную жалость, охватившую меня, стоило мне после долгой разлуки увидеть Рахим хана.

Мы сели на тонкие тюфяки, уложенные вдоль стены. Окно, выходящее на шумную улицу, оказалось напротив нас. Солнечные лучи клином падали на афганский ковер на полу. Еще по углам стояли два складных стула и жестяной самовар. Из него я налил нам чаю. – Как ты меня разыскал? – спросил я. – Найти человека в Америке легко. Северная Калифорния, крупный город, – этого достаточно. Вот ты уже и взрослый. Как странно. Я улыбнулся и положил себе в чашку три кусочка сахара. Рахим хан всегда пил горький черный чай, это я помнил.